Интеллектуальная свобода? Скука повседневности?…

О.Н.Малахова
г. Ижевск

…моё горячечное перо не в силах и близко описать тот трепет, то изумление, которые охватили меня, когда я впервые открыл «Книгу рыб»; они были настолько сильны, что в тот миг мне показалось, будто весь остальной мир … погрузился во тьму и единственный свет … струится с ветхих страниц…

Р. Фланаган

Удивление, вопрошание, недоумение вызывает желание понять причину удивления. Интеллектуальная свобода — это возможно? Повседневность скучна?

Размышления об интеллектуальной свободе отсылают к исследовательскому полю, система координат которого определяется истолкованием понятий «свобода», «интеллект», и, далее, «интеллектуальная свобода». То же справедливо в отношении понятия «скука повседневности». Остановимся на общей трактовке интеллектуальности как способности человека к определённым мыслительным процедурам.

Исследователь «задан» своим интеллектом и мыслящим предметом; исследователь ограничен. Здесь и рождается скука интеллектуала. Напротив, эмоционально-чувственная вовлечённость автора в то, о чём он говорит, увлекает его и становится источником интеллектуальной свободы. Будучи увлечённым миром повседневности и умея искусно передать свои мысли и чувства, философ-антрополог вовлекает читателя в коммуникацию, живой диалог. Структурируется живое пространство повседневной исследовательской жизни. Другими словами, увлечённо-вовлечённая — «искусная» интеллектуальная коммуникация, становится ярким пространством повседневности философско-антропологической мысли, повседневностью интеллектуала-творца.

Перспективы философско-антропологической мысли открываются там, где исследователь открывает в себе способность увлекаться и, увлекаясь, вовлекать слушателя или читателя в живой интеллектуальный диалог. Речь, таким образом, сегодня уже не идёт о недостаточности того или иного метода, подхода или традиции, в рамках которых философ-антрополог может рассуждать о человеке. Бесперспективно также полагать, что философско-антропологическое исследовательское пространство — подобно клубу аристократов — для избранных. Напротив, оно развивается в направлении поиска живой формы коммуникации многих со многими. Вопрос в том, как говорить друг с другом, конституируя пространство живой мысли о человеке для человека. Это вопрос стиля.